Том XIII. Полное собрание сочинений в 15 томах

Источник: <Приложения к пьесе «Мастерица варить кашу»> // Чернышевский Н. Г. Полное собрание сочинений : В 15 т. М. : Государственное издательство художественной литературы, 1949. Т. 13. С. 876–878.

3. К ПЬЕСЕ «МАСТЕРИЦА ВАРИТЬ КАШУ»

а) ЯВЛЕНИЕ 12

Осторожно слагает альбом с рук на стол, обдувает и обтирает руки, обертывает пальцы платком, чтобы не повредить альбома, раскрывает с осторожностью (Вот, например. (Клементьев наклоняется, Иннокентиев кладет ему на грудь руку, удерживая подальше). Тише, тише, не нагибай­тесь близко, — подальше, чтобы не дохнуть на бумагу, чтобы не повредить.

Клементьев. Что ж это? Еловые шишки, кажется, на осиновых или березовых ветках, что ли? Так зачем же они связаны? И что такое торчит из середины, — полштофа, что ли? Рисунок для вывески, водка перегнанная на еловых шишках и березовых почках? Крепительное для желудка?

Иннокентиев. Что вы, Платон Алексеич! Где у вас глаза? Какие же еловые шишки? Розы, — букет роз, видите?

Клементьев. А, если так, то согласен, ошибся. Но зачем же в бу­кете вставлен полштоф?

Иннокентиев. Помилуйте, какой же полштоф? Как же не видеть, флакон с духами.

Клементьев. Господи, твоя воля! В букете роз флакон с духами!

Иннокентиев. Это пока еще не больше, как проект, потому что только сейчас родилась у Агнесы Ростиславовны мысль, — но к вечеру эта мысль будет переведена в факт, и нюхая букет, можно будет наслаждаться более изящным ароматом, какой издает флакон, — кроме фактического до­стоинства, это изобретение будет иметь и эмблематический смысл: угадайте, какой?

Клементьев. Не знаю; вижу только, что розы тут вышли более похожи на еловые шишки.

Иннокентиев. Да, техника у Агнесы Ростиславовны несколько слаба. Но мысли гениальны. Как же? Это дает вместо грубого запаха тон­кий и вместе служит символом: этот букет — человек, или общество; а фла­кон, дающий ему высшее достоинство — цивилизация, — вы понимаете, не правда ли? Гениальная идея! А придавать идеям Агнесы Ростиславовны техническую отделку, это уж занятие ее помощников, дело Андрея Демен- тьича и мое. То, что я показал вам, — только первый эскиз, во всей дев­ственной чистоте и прозрачности идеи. Андрей Дементьич сделает из этого рисунок, удовлетворяющий обыкновенным требованиям формы. Это полез­ная, но не великая работа. Главное, идея. Идея всегда и во всем принадле­жит Агнесе Ростиславовне. Андрей Дементьич добросовестно признает это, и не гордится своими поэтическими и художественными трудами, справед­ливо приписывая все их достоинство гениальной инициативе, творческим идеям Агнесы Ростиславовны. Так смотрю и я на свою долю заслуг в тру­дах, производимых мною по ее идеям, под наитием ее мысли, при помощи ее указаний и советов. Вот, я сейчас покажу вам, — я пишу историю, — сейчас принесу (хочет итти).

б) ЯВЛЕНИЕ 18

Городищев. Я опасаюсь, не почувствовали ли, Агнеса Ростисла­вовна, что подле реки сыро.

Агнеса Ростиславовна. Да. Но кажется, я не замочила подол.

Городище в. Надобно принять предосторожности против простуды ног. Вероятно, от того и усталость у вас, Агнеса Ростиславовна, что ноги не­сколько чувствуют простуду.

Агнеса Ростиславовна. Да.

Городищев. Наденька!

ЯВЛЕНИЕ 19

Те же. Надя, несет мису, потом несет чашку с духами.

Г ородищев. Наденька, опустите ваши руки в теплую воду, — или погодите (смотрит на Агнесу Ростиславовну). Погодите, Наденька, я сам...

876

(смотрит на Агнесу Ростиславовну). Я сам... прежде попробую воду (опу­скает руку в мису. Подбегает к Агнесе Ростиславовне. Тут в нем мучение страшного колебания: как это понравится Агнесе Ростиславовне? А она не возьмет в толк сразу, что у него на уме). Наденька, погодите (смотрит на Агнесу Ростиславовну, которая все время умильно поводит глазами и не­множко носом).

Городище в (подбегая к Клементьеву). Добрый друг, прошу вас — выйдите на минутку в сад, — Агнесе Ростиславовне необходимо принять ги­гиенические предосторожности. После я представлю ей вас. Сидор Ива­ныч, будьте добр, погуляйте с Платоном Алексеичем.

(Клементьев и Иннокентиев уходят.)

Г ородищев. Агнеса Ростиславовна, я подумал, что у Нади руки не могут быть совершенно мягки, — как бы то ни было, она часто держит в них утюг; это должно сушить кожу.

Агнеса Ростиславовна (поводит носом). Да.

Городищев (Наде). Милая Наденька, Агнеса Ростиславовна отпу­скает вас. Я позову, когда вы будете нужны.

Агнеса Ростиславовна. Да.

Надя уходит, Городищев закрывает ноги Агнесы Ростиславовны одеялом

и опускает руки в мису.

ЯВЛЕНИЕ 20

Агнеса Ростиславовна, Городищев с руками в мисе.

Агнеса Ростиславовна (все томно). Милый.

Г ородищев. Агнеса Ростиславовна, если бы вы знали, как трепетало мое сердце, когда я решился заменить в этом случае Надю, — я знал, что мои руки мягче, что я менее Нади раздражу трением ваши нежные нервы, что мои руки легче исполнят эту манипуляцию, — но... когда я думал об этом, мое сердце так трепетало...

Агнеса Ростиславовна. Да.

Городищев (отирает pукu, становится на колени у ног Агнесы Ро­стиславовны, засовывает руки под одеяло. Агнеса Ростиславовна постепенно повертывается с бока на спину. Он выталкивает из-под одеяла башмаки, по­том подвязки, потом чулки). Довольно ли ловко я разуваю, Агнеса Рости­славовна? Я боюсь, не грубо ли я касаюсь.

Агнеса Ростиславовна. Нет, нежно; нежно; да, нежно.

Городищев (опять к мисе, снова опускает руки).

Агнеса Ростиславовна. Милый... Что же Клементьев? Зачем?

Городищев. Хочет жениться, а денег мало; приехал попросить у вас.

Агнеса Ростиславовна. Я дам ему. Я люблю делать счастли­вых.

Г ородищев (между тем подошедший опять, ставший на колени, льет на руки духи, запускает руки под одеяло). Простите мою дерзость, Агнеса Ростиславовна, но я считаю необходимым для вашего здоровья натереть вам ноги по крайней мере до половины икр.

Агнеса Ростиславовна. Нет.

Городи щ е в. Простите мою дерзость. Это необходимо (льет опять духи и засовывает руки).

Агнеса Ростиславовна. Нет, — нет.

Городищев (переступает на коленях повыше от ее ступней). До­вольно ли еще теплы мои руки?

Агнеса Ростиславовна. Да.

Городищев (опять льет духи и передвигается еще). Конечно, он бу­дет раскаиваться, но это долг чести.

Агнеса Ростиславовна. Да — довольно (кладет руки вместе на своих ногах).

Г ородищев. Нет, Агнеса Ростиславовна, навлеку на себя ваш гнев,

877

но ваше здоровье для меня дороже не только моего спокойствия, даже ваших собственных желаний.

Агнеса Ростиславовна. Милый... но довольно.

Городищев (встает). Не совсем довольно, Агнеса Ростиславовна, но не смею ослушаться вас (целует руки ее, лежащие вместе на ногах).

Агнеса Ростиславовна. Благодарю вас, милый... поцелуйте меня. (Городищев благоговейно целует, она только с нежностью держит рыло под поцелуями, сама не двигая губами, а только томно закрывает глаза).

Агнеса Ростиславовна. Милый... позовите.

Городищ ев. Позвольте мне самому и обуть вас.

Агнеса Ростиславовна. Пусть... Надя.

(Городищев становится на колени и обувает, все это под одеялом. Она все держит руки сложенными на ногах).

Агнеса Ростиславовна. Милый, благодарю... поцелуйте меня еще (поцелуй в прежнем порядке). Милый... Теперь, позовите (закрывает глаза и лежит так).

Г ородищев. Наденька.

(Надя входит и выносит мису, — потом чашку, а между тем Городищев выходит в другую дверь, возвращается, за ним входит Клементьев

и Иннокентиев).