Источник: Чернышевский Н. Г. <Из № 5 „Отечественных записок‟>. Федон. М. Мендельсона // Чернышевский Н. Г. Полное собрание сочинений : В 15 т. М. : Гослитиздат, 1949. Т. 2. С. 343–344.
<ИЗ № 5 „ОТЕЧЕСТВЕННЫХ ЗАПИС0К“>
Федон, или о бессмертии души, Моисея Мендельсона.
Перевод с немецкого В. Мызникова. Издание второе. Тифлис 1854. В 8 д. л. XXIX и 131 стр.
Мендельсонов «Федон» в русском переводе достигает второго издания! Следовательно, первое издание (правда, вышедшее еще в 1837 году) раскуплено? Это — явление утешительное в нашей литературе. Г. Мызников приобретает двойное право на благодарность нашу за свой перевод, когда мы видим, что его перевод сделан был не понапрасну, не остался навеки в книжных магазинах, как другие переводы и сочинения подобного содержания, а разошелся в публике. Объяснимся. Мы радуемся успеху «Федона» не потому, чтоб он мог в наше время считаться основательным трактатом о бессмертии души, а потому, что знакомство с сочинениями людей таких чистых и благородных душою, возвышенных по уму и по образу мыслей, как Мендельсон, приносит несомненную пользу читателям, хотя бы эти сочинения уже устарели.
Если мы, понимая беспредельность расстояния, отделяющего
343
область истин сверхъестественных, в которые мы верим, по божескому откровению, от земных истин, которые принадлежат человеческому разуму, не считаем мендельсонова «Федона» способным вполне убедить человека в том, в чем убеждает его только откровенное учение веры, то считаем эту книгу полезною и прекрасною по духу благородства и кротости, которым проникнута она, как и все, что писал Мендельсон, один из лучших и благороднейших людей своего времени, столь богатого благородными людьми. Личность Мендельсона, к сожалению, еще очень мало знакома русской публике, и потому считаем небесполезным сказать о нем несколько слов.
Мендельсон был другом и сподвижником великого и благородного Лессинга. Этого уже довольно для того, чтобы обеспечить ему наше уважение. Когда, по смерти Лессинга, Якоби начал чернить его, Мендельсон был так взволнован клеветою на образ мыслей своего покойного друга, что это огорчение, соединенное с усиленной работою над сочинением, которое бы оправдало великого мыслителя, было главною причиною его собственной смерти 1 — что лучше этого может доказать необыкновенную возвышенность души самого Мендельсона? Но есть и еще другое знаменитое доказательство того, как велика была, при всей энергичности и пламенности характера, доброта, снисходительность и кротость Мендельсона. Фантазер Лафатер, переведя фантастическую книгу другого мечтателя, Боннè, и зная, что Мендельсон не разделяет понятий Бонне, посвятил ему свой перевод, требуя в предисловии, чтоб Мендельсон опроверг мысли, изложенные в книге Боннè, или отказался от своего прежнего образа мыслей, как несправедливого. Вызов, к которому Мендельсон не подавал никакого повода, был совершенно неприличен и заслуживал самого жесткого осуждения или, скорее, негодования, потому что ставил Мендельсона в положение очень опасное: странных мыслей Бонне нельзя было опровергать, не навлекая на себя страшного мщения людей, признававших их справедливыми и могущих погубить Мендельсона. Мендельсон доказал это Лафатеру с такою снисходительностью и кротостью, что Лафатер (человек чрезвычайно упорный в своих фантазиях и до крайности самолюбивый) понял свою ошибку и просил извинения у своего противника. Примеров такого торжества не много в истории: вести себя в споре так, чтобы самолюбивый противник сознал себя виновным и раскаялся, — возможно только для человека с необыкновенною кротостью души.
Произведения таких людей всегда будут действовать на читателя благотворно духом истинной любви, от них веющим, хотя бы самые мысли, в них доказываемые, и не вполне соответствовали современному развитию науки. Поэтому смело пожелаем мендель-сонову «Федону» достичь на русском языке третьего и четвертого издания. Перевод г. Мызникова очень добросовестен. Язык прост и ясен.
344